Из головы совершенно вылетело какое-то легкое слово. Будто бы его в голове никогда и не было. Но на его месте образовалась дыра, и я чувствовал надобность дыру заполнить. Искал все утро предмет, слово обозначающий.

Глянул в окно — а там все дерево желтое. И веет от него не деревом, а тоской.
Голову в форточку высунул, кричу:
— Караул! Дереву плохо!
— Не кричите, молодой человек, — кричат мне снизу, — мы и сами ничего не понимаем.

Спустился, а там толпа, и все охают.
— Все пожелтело и стало не таким.
— Как будто небо стало серее.
— И ветер холодный дует.
— Вот уж и дождик обещают.

Смотрю — идёт полицейский, я сразу к нему.
— Господин полицейский, у нас тут ЧП!
— Что случилось, гражданин?
— Деревья стали желтыми, ветер холодным, небо серым, а на душе — тоска.
— Разберемся, — ответил он мне и ушел по своим делам.

Тут кто-то крикнул из толпы:
— А разве такое объявляли?
— А это разрешено?
— А вдруг мы тут что-то незаконное делаем?
— Надобно расходиться.

На языке завертелось слово, по вкусу напоминающее желудь и кленовый сироп.
— О...
Женщина рядом, кажется, почувствовала этот вкус.
— О… Ос...
— Осень? — неуверенно пролепетала маленькая девочка.

— Осень… — зашептала толпа, глядя на деревья, небо, шарфы, пледы. На душе стало теплее, когда выглянуло солнце и окрасило весь наш двор в золотой цвет.
— Осень… — улыбнулся я, застегивая пальто и вспоминая, куда убрал зонт.

И всё вокруг зашуршало, вспоминая это странное слово, и неважно стало остальное. Все стояли и видели осень.

И я вспомнил.
Это слово «Табурет».